Видит Бог, я не хотел в нее влюбляться. Я ни в кого не хотел влюбляться. И вот тебе на, влюбился

Я был в толпе и в тоже время чувствовал себя чужим, неприкаянным, отрезанным от людей; нас разделяла не стеклянная стена, не расстояние, не враждебность или отчужденность, а что-то незримое. Это «что-то» касалось меня самого и коренилось во мне самом. Смутно я понимал: мгновение это неповторимо, оно никогда не вернется — уже завтра острота чувств притупится. И не потому, что окружающее станет мне ближе, — как раз наоборот. Но сегодня ночью город еще являл мне свое неразгаданное лицо.
Эрих Мария Ремарк «Тени в раю»

Потерянное поколение, поколение без надежды и мира в душе. Так их впервые описал Хемингуэй, затем продолжил Ремарк. Этот особое направление литературы, в котором нет хорошего конца, лишь суровая реальность. Но кто же задал такой общий сюжет для всех произведений «Потерянных»?

В этом анализе мы провели разбор писем, изречений, выступлений, а также простых воспоминаний пятнадцати представителей «Потерянного поколений». Мы рассмотрели большое количество различных документов и материалов личного характера, полный список которого вы сможете увидеть в отдельном файле, прикрепленного в конце, для собственного ознакомления. Поверьте, это интересно.

Нужно уточнить, что мы брали не абсолютно любое упоминание или воспоминание, а конкретно небольшой портрет об авторе, который большего всего повлиял на них и кому они больше всего отсылались. Анализ мы повели с помощью инструмента Gephi, который позволяет быстро и удобно составлять связь из множество объектов. Достаточно сделать таблицу (матрицу) в Excel и экспортировать в сам инструмент.

Итог этого анализа нас очень удивил. Изначально, мы ожидали, что впереди всех будет Ремарк, но старик Хемингуэй снова всех уделал. На основе этой сети мы можем выделить большую тройку авторов, которые сильнее всего оказал влияние на вторую волну «Потерянных» и в целом, на всю мировую литературу.
1) Эрнест Хемингуэй
2) Фрэнсис Скотт Фицджеральд
3) Эрих Мария Ремарк

Сегодня мы будем бродить в ландшафте юности как чужие. Реальность сожгла нас, мы знаем отлиия как торговцы и необходимости — как мясники. В нас больше нет беспечности, мы до ужаса равнодушны. Пусть даже мы очутимся там, но будем ли мы жить? Мы одиноки, словно дети, и умудрены опытом, словно старки, мы черствы, печальны и ребячливы, — я думаю, мы потеряны.
«На Западном фронте без перемен»

 

Untitled Essay on Richard Aldington http